— Как относитесь к современным юмористам?

— Мы тиражируем зарубежную эстетику, не самую лучшую, кстати. К примеру, ребята из Comedy Club талантливы, но я вижу у них два существенных недостатка. Первый — американская «стебовая» эстетика, прямолинейное бесстыдство. Второй — отсутствие актерской школы. Ребятам надо учиться. Когда дело касается срамных мест или аналогий с какими-то физиологическими процессами, это всегда легче придумать. Юмор должен выражать интересы народа, его отношение к жизни, должен стоять на позиции большинства. Поэтому мне близок юмор Чаплина, боровшегося за маленького человека. И именно поэтому я не принимаю позицию тусовки, которая, скажем, может посмеяться над простым человеком, путающимся «мазерати» и «ламборгини». Для каждой группы существует свой юмор. Comedy Club — для тусовки, «Аншлаг» — для широких слоев населения. Да, сейчас все дифференцировалось. Но если ты — артист всероссийского масштаба, мыслишь не локально, делаешь упор не на корпоративные вечеринки и хочешь, чтобы тебя понимало большинство, надо выражать интересы этого большинства. Зрелый артист должен чувствовать, что сегодня необходимо сказать зрителю.

— Получается, что Comedy Club — временное явление?

— Если они проявят настырность, начнут профессионально изучать жанр, понимать, вникать, ощущать, то выживут. Но я не собираюсь заниматься их воспитанием.

— Как вы относитесь к людям, резко критикующим ваше творчество?

— Я далек от споров и очень благодарен своим оппонентам, потому что они не дают мне расслабиться. Я и сам критически отношусь к себе.

— Как вы находите шутки для выступлений?

— У меня большая «авторская семья»: Алексей Цапик, Татьяна Ветрова, Лион Измайлов и многие другие. Когда я собираю народный фольклор для своих изданий, мне помогают более ста корреспондентов со всего русскоязычного мира, присылая услышанное, увиденное, прочитанное и выдуманное. Мои сотрудники сортируют, отсекая ненужное. Затем выбираю я. Потом — зритель. Остается небольшая и самая яркая часть, около пяти процентов. У меня нет критического отношения к современному юмору. Есть лишь досада, что у нынешних молодых людей не та изначальная система координат.

— Есть будущее у юмора в России?

— Я верю и в будущее, и в настоящее юмора, потому что искренне считаю наших артистов самыми талантливыми, а наш юмористический фольклор — самым остроумным. Но, к сожалению, сегодня профессия юмориста стала не слишком уважаемой. Знаете, у меня есть внук, Андрюша Петросян. У него высшего разряда IQ, он учится в школе для вундеркиндов в Нью-Йорке, и ему удается все, за что бы он ни взялся, будь то математика или музыка. Он поет в Metropolitan Opera с Пласидо Доминго. И вот Андрей сказал мне как-то, что хочет стать комиком. Он интересуется комическим, смотрит и анализирует фильмы, что-то пробует. А я сказал «нет». Не хочу, чтоб его дарование тратилось на это неблагодарное дело. Может, в Америке оно и благодарное. В 2003-м я побывал на 100-летнем юбилее Боба Хоупа, великого американского комика. Президент, весь свет, простой народ в едином дыхании говорили ему спасибо. А у нас работа комика — второсортное занятие.

— Какой способностью вы хотели бы обладать?

— Чувством юмора.

— Вы полагаете, что у вас его нет?

— У любого человека это чувство может притупиться при определенных обстоятельствах. Например, если юморист ведет себя по жизни неправильно — становится заносчивым, злым, неуважительно относящимся к зрителю, Бог его может лишить юмора. И этому есть примеры.

— Чему вы хотели бы научиться?

— Игре на фортепиано. Как это делает мой старший внук.

— Что для вас счастье?

— Радостные мгновения — это когда близкие живы и здоровы. Когда внуки скажут тебе что-то такое, от чего ты приходишь в восторг. Как говорит один мой персонаж — старичок, который очень иронично относится к приближающейся смерти: «Я только сейчас понял, как это здорово — проснуться и жить! Нестись на машине, дарить цветы... Делать любимое дело... Ждать звонка... Жадно есть вкусный хлеб... Пить с друзьями вино...»

— Какую черту своего характера вы считаете ключевой?

Во мне всегда живет желание довести дело до конца. Но хочу сказать, что нужно корректировать свой характер, воспитывать, так сказать, чтобы он не доставлял вам неприятностей. Если заняться самокритикой, то скажу, не тая: человек я вспыльчивый. Но это в тех случаях, когда вижу какую-то несправедливость или какую-то непростительную халатность. Накричу, а потом сожалею. Могу даже попросить прощения.

— Вы помните самую приятную или, возможно, неожиданную фразу, сказанную вам поклонницами?

— Самая смешная фраза была, когда одна женщина подошла ко мне и сказала: «Я ваш кумир!» Поклонников, которые постоянно ходят на мои концерты, у меня немного. Гораздо больше приходит писем. Например, одна бабушка из Петербурга написала о том, что у нее случился сильный приступ астмы, она долго в ванной каким-то образом дышала паром — не помогало. Она постепенно сползла на пол и подумала, что уже все... И вдруг начала вспоминать мои шутки и смеяться... Смех высвободил дыхание — стало полегче. Вот это и есть квинтэссенция смысла связи артиста со зрителем. Это и есть мгновения моего актерского счастья.

— Евгений Ваганович, любите покушать? Вы гурман?

— Я-то гурман! Но мне жирного нельзя, жареного нельзя. Можно только пареное. Гомеопатия, знаете ли, ограждает от многих продуктов. Когда прихожу в ресторан, даже в очень хороший, не знаю, что взять. Прошу жену (актрису Елену Степаненко — ред.) заказать за меня.

— Вы соблюдаете диету?

— Я придерживаюсь правильного сочетания еды и алкоголя. Вина — с одними блюдами. Водку — с другими. Вообще, культура пития — это то, чему важно и нужно учиться. Понимать, когда пьется граппа, а когда текила. Чтобы этот процесс был в радость.

Полина ЛАДИС по материалам

kp.ru, timeout.ru