— Я ненавижу себя, диетолога, слово «гастроном», — выразительно посмотрел он на меня, как на воплощение всей гастрономии. — Арбуз есть нельзя — и это в самый сезон! — в сердцах восклицал Александр настолько правдоподобно, что я до сих пор не уверена, шутил ли он. — Можно есть каши, но не все. В гостях у дочери в Израиле попробовал очень вкусную кашку из лебеды. Теперь мне ее готовит жена. Рыбу тоже можно, но вареную. Хотя в эти выходные все-таки съел кусочек копченой скумбрии, успокоив себя мыслью «где — диетолог, а где — я!». В конце концов, это рыба! — привел артист неоспоримый аргумент и продолжил жаловаться. — Очень страдаю без сладкого, я жутчайший сластена! Ем молочные продукты жирностью не выше 1,5%, пью кумыс, айран, тан. За месяц рассчитываю сбросить 5-7 кг. Стараюсь прибегать к физическим нагрузкам, хожу пешком вокруг своих двух машин.
— Думаете, выдержите?
— А я дополнил правила врача, — охотно делится Вергунов собственными секретами выживания во время строгой диеты, — например, еда из чужой тарелки вообще не обладает никакими калориями. Когда ешь и тебя никто не видит, соответственно, и калорий тоже не видно. Если кушать стоя, то калории уходят в пятки и быстро растрачиваются при ходьбе. Опять же, ты должен пробовать, когда готовишь! Кто тебя в этом упрекнет?!
– Почему Вы обратились к специалисту?
– Когда-то я был изящен и строен аки тополь. Но однажды театр «Христофор» отправился в круиз по Средиземному морю. Компания, скажу вам, была замечательная! «Песняры», Владимир Гостюхин, писатель Владимир Войнович, актер Игорь Дмитриев, группа «Назарет» и все в том же роде. Там было семиразовое кормление! А после ужина традиционно накрывали огромный стол у бассейна, и начиналось продолжение банкета. Ну, как не попробовать черепашье мясо в акульих плавниках! Естественно, я «трущил» все подряд. Продолжалось обжорство в течение месяца. Я отправился в круиз в 44-м размере, а вернулся в 52-м! С той поры у меня и появилась вот такая «синусоида», — Александр многозначительно посмотрел под стол. — Глядя на мои мучения и на мое пузо, хочу обратиться ко всем…
– Да не видно Вашего пуза! — убедилась я, тоже заглянув под стол.
– Все равно не надо делать из еды культа. Относитесь к ней с уважением, с пиететом.
Мясо с кровью и священная рыба
– Может, чаю? — пытаюсь сменить больную тему.
– Я пью только свой чай — монгольский! — заявляет гость и рассказывает пугающие подробности. — Когда я его готовлю, все выходят из кухни и плотно закрывают двери. Он очень крепкий, его не заваривают, а варят, состоит он из чая, обжаренного проса, бурдючного жира и молока. Готовый… следует посолить по вкусу.
– Долго нужно тренироваться, чтобы выпить такой напиток?
– Мой отец работал военным атташе в Монголии, где мы жили много лет. Однажды в пустыне Гоби я выпил все запасы воды –и свои, и отца. И тогда аборигены предложили мне этот чай. Я закрыл глаза, чтобы не видеть, что пью, закрыл нос, чтобы не нюхать, но с тех пор я «подсел» на этот чай. Его и теперь мне присылают. Друзья специально приходят в гости, чтобы попробовать.
– Все ли уходят после церемонии самостоятельно?
– Все! — успокоил Вергунов. — Несколько глотков монгольского чая избавляют и от жажды и от голода одновременно.
– Выпив такое, вообще вкусовые рецепторы могут отказать!
– В Монголии удивительные гастрономические особенности. Мы спускаем кровь у животного, чтобы получить мясо, а они, наоборот, делают надрез на пузе барана, потом обрывают вены у сердца, тот еще побрыкается чуток, а мясо в это время полностью пропитывается кровью. Еще у них достаточно распространенный обряд набить тушу животного горячими камнями, зашить и закопать в землю. Через время тушу достают, шкура отходит сама и получается национальное блюдо. Монголия — страна скотоводов. Заметьте, даже на фото все они в сапогах— гутулах, с загнутыми носами. Это означает, что людям там нельзя трогать землю, потому что она неприкосновенна. Следовательно, земледелием они не занимаются. А вот мясо там всякое — верблюжатина, свинина, говядина, баранина, мясо дикого козла и яка.
– И вы все это попробовали?
— А как же! И многое другое. Например, соленый сушеный творог из верблюжьего молока — кырт, который мне также присылают, и который я всегда предлагаю своим близким, но ем в гордом одиночестве.
– Понимаю… И ради чего, скажите, эти люди готовы на такие жертвы?
– В то время, когда я там жил, стоматологов у них не было. Представьте, дед, которому под 100 лет, а улыбнется — зубы как чесночинки! Вообще, они на здоровье не жалуются. Эта страна — сплошная экология! И особенности кухни играют немаловажную роль. Мясо, пропитанное кровью, едят слегка недоваренным, на наш вкус жестким. Пьют чистейшую горную воду. А вот рыбу в Монголии просить неэтично. Она там священна, как в Индии корова. Если б вы видели, какие там плавают таймени, хариусы!
На кухне у Райкина
– Вы когда-нибудь сбривали усы?
– Однажды прямо во время последнего спектакля сезона, на котором традиционно все артисты позволяют себе похулиганить. Причем сначала я был с усами, потом за кулисами сбрил и снова вышел на сцену. Внезапно в мертвой тишине зала раздался пронзительный женский крик. Это была моя жена. Она никогда меня без усов не видела. Потом вышел Володя Воронков, посмотрел на меня — и попятился назад, Крыжановский его опять вытолкнул, но он все равно убежал, так и не сумев ничего сказать. Крыжановский за него и доигрывал. А ночью я проснулся от пронзительного взгляда жены, которая никак не могла во мне признать меня и, наконец, попросила: «Шура, отпусти усы».
– Жизнь артиста полна интересных встреч…
– Раз уж мы говорим о кухне, то когда-то я бывал на кухне Александра Розенбаума в то время, когда он еще работал фельдшером. Мы вместе пели его песни, правда, сейчас он не любит вспоминать об этом и не узнает меня.
Однажды попал на кухню к Аркадию Исааковичу Райкину. Как-то отправили меня на съезд театральных деятелей. В зале оказался рядом с Вией Артмане. Она тогда была уже взрослой, а я юным. И мы разговорились о театрах, об актерской жизни. Аркадий Исаакович присоединился к нам, после чего мы плавно переместились к нему в кухню. Это было за несколько месяцев до его смерти. Он подолгу молчал, а потом вдруг как ляпнет что-нибудь и обязательно настолько точно, что все сразу заходятся от смеха. Я запомнил его слова о том, что «юмор должен быть понятен даже бабушке из Сыктывкара».
– Не могу не спросить юмориста о современном юморе…
– Мне не нравится клановость в юморе. Можно по-разному относиться к «Камеди Клабу», но это клановая структура и тонкости понятны только тем, кто в теме. Для меня юмор — не просто смех, но и возможность подумать. Горин, Альтов, Арканов, Жванецкий как раз и предоставляют нам такую возможность. Я с удовольствием смотрю и «Нашу Рашу», и Петросяна. Как бы мы к нему не относились, но он, как и Дубина Роговицкая, простите, Регина Дубовицкая — это классика. Очень люблю Игоря Маменко. Его крестным папой был Юрий Владимирович Никулин. Игорь сам цирковой акробат, он и сейчас кульбиты делает на раз-два. Однажды летели мы из Красноярска в Москву с записи «Уморы». Сели рядом — Игорь, я и Юра Гальцев и давай травить анекдоты. Генка Ветров ругался, пытаясь заснуть, а к нам подтягивались зрители (мы летели бизнес-классом) — стюардессы, пассажиры, летчики.
– Ой, летчики хоть не все сразу приходили?
– Нет, по очереди!
– О погоде также не могу у Вас не спросить…
– В связи с тем, что я уже много лет рассказываю про погоду, многие действительно считают меня ответственным за прогнозы. Как-то в Островце после концерта подошли мама с дочкой, и девочка спрашивает: «А почему вас называют Александром?» «Мама так назвала». «Странно, а мой дедушка называет вас Манюкой». Прошло несколько лет, мы снова попали на гастроли в этот город, находит меня молодая девушка: «Помните девочку, которая обозвала вас Манюкой? Это я! А дедушка мой до сих пор внимательно смотрит вашу передачу и каждый раз говорит: «Опять этот Манюка!». Буквально две недели назад тетка на Комаровке побила меня сумкой с криком: «Когда это все закончится!». Я не успел ей ничего объяснить, хотя часто обещаю людям, чтобы успокоить, что обязательно там договорюсь.
— Договоритесь, пожалуйста, так жара надоела! — попросила в надежде и я.
Беседовала Тамара ЗЕНИНА.
Фото Андрея МИЦКЕВИЧА.
Рецепт национального монгольского блюда Хорхог
Готовится хорхог следующим образом. Берется большой кусок мяса (обычно передняя баранья нога), разделывается на средних размеров куски. На открытом огне раскаляются большие речные камни. На дно металлической емкости, как правило, бидона, или плотно закрывающегося котла средних размеров, укладывается слой зелени (петрушка, укроп, сельдерей, морковь, лук), затем слой мяса, а затем раскаленные и неочищенные от золы камни. Бидон наполняется доверху, слои мяса солятся и перчатся по вкусу. Плотно закрытый бидон может находиться на углях от 30 минут до полутора часов, в зависимости от его размеров. Время от времени его следует хорошо встряхивать! Смысл в том, что нагрев мяса происходит не только снаружи, от огня, но и изнутри — от раскаленных камней, что придает ему особый, неповторимый вкус и существенно размягчает. При этом мясо нельзя назвать ни печеным, ни вареным, ни жареным.
