Режиссеру я предан, как пес

— Вы работаете с известными режиссерами. Бываете ли Вы с ними не согласны по поводу своих ролей?

— За мной водится молва скандального актера. Хотя одни говорят: «Он такой сложный, такой скандальный». А другая группа в нашем кинематографе говорит: «Что это вы придумали? Это неправда. Мы его знаем, мы с ним работали». Дело в том, что я не скандален. Я вот так незаметно включаю всю свою нервную систему. Мне говорят: «Успокойся, потише». Я этого не чувствую, это мои ритмы. У меня давление 110х65 всю жизнь. На грани гипотонии. А темперамент, видимо, скорпионский. И я ничего с этим поделать не могу.  А в работе особенно.  Я люблю свою профессию, я готовлюсь. Терпеть не могу, когда опаздывают. И когда мне говорят: «Извините, эти пробки», я отвечаю: «Ребята, вы не на Луне. Это уже не аргумент, ищите другие основания, чтобы объясниться». Я в профессии аккуратен, как немец. Я ругаюсь, я спорю, я доказываю. Я, ругаясь, все равно режиссера люблю. Я позволяю себе тыкать даже Говорухину, он мне это прощает. Я это делаю, не презирая и не унижая его. Сначала я демонстрирую свое высшее уважение к режиссеру. Даже если я понял, что вляпался, режиссер слабый, плохой и ничего хорошего не будет, все равно я его в обиду никому не дам. Мой принцип — режиссер на съемочной площадке отец, мать, царь и Бог. Даже если я вдруг разочаровываюсь в нем. Это любовь к режиссеру, к хозяину, если хотите. Я предан, как пес, режиссеру. Мне легко работать с режиссерами, потому что я давно не слышал от них упреков. И что удивительно, я до Мельникова работал с Лешей Балабановым или с молодыми режиссерами, как Егор Кончаловский, потом был Илья Хотиненко. И вот с 2003 года почему-то пошли одни монстры, почему-то перестали меня приглашать более молодые поколения режиссеров. И что удивительно, мэтры со мной не спорят. И они рады моей инициативе, они ко мне прислушиваются. И я вам сейчас даже еще одну историю расскажу. У Говорухина характер строгий, хотя он очень любит анекдоты слушать и рассказывать. Хохочет заразительно. И в данном случае мне люди посторонние рассказали. Работая над «Не хлебом единым», я его настолько раскочегарил, что он на банкете даже поднял рюмочку и сказал: «За Витьку Сухорукова, он замечательный человек, талантливый актер и хороший товарищ». Сроду он, говорят, таких слов не говорил.

— Оргкомитеты фестивалей Вас уважают за то, что без фильма не приезжаете

— На последнем «Лiстападзе» я прибавил немножко к своему кредо. Я ездил в Гомель. Это моя личная инициатива. Когда меня пригласили в Минск, я сказал: «Пристегните Гомель, тогда поеду. У меня там друзья в театре работают. С юности вместе учились. Задорина. Привет ей передайте».  Очень талантливая дочь у нее, ведущая актриса в театре. В данном случае я был у нее на юбилее.

— Можно узнать о Ваших любимых фильмах?

— Я же рос, и я впитывал, это была моя библиотека — кино. Театров в моем городе, Орехово-Зуево, не было. Жили мы по фабричному и поэтому, конечно, я много брал от кино. Но и сейчас я скажу, какой для меня фильм авторитет. Из 50-х годов даже не «Летят журавли». Потому как это уникальная кинооткрытка. А «Тихий Дон» Герасимова! Он был вершиной кинематографа. Он мне и во сне снится… Вторая картина значимая — «Начало» Глеба Панфилова. А почему? Потому что, может быть, в этом сюжете существует некая перекличка с моей собственной судьбой. Только она там в юбке, а я в штанах.

На меня обиделся Гошка Куценко

— Съемки какого фильма оставили у Вас самые большие впечатления?

— Фильм Говорухина «Пассажирка» снимали в далекой экспедиции. На целый месяц уехали к берегам Африки, на Канарские острова. Там на фрахте стоял парусник «Крузенштерн». Ему 82 года, красавец, и «Академик Сергей Вавилов»! Наш «Вавилов» возит иностранных пенсионеров на экскурсию в Антарктиду. Бабушки и дедушки из Европы едут пофотографировать пингвинов и белых медведей. Путевка очень дорогая. А мы на нем жили целый месяц, а снимались на «Крузенштерне», который перестроили под корабль 19 века под названием «Смелый». Гнать в Ялту, в Крым эти корабли и зафрахтовать там оказалось в пять раз дороже. На корабле — это сказка! На берегу жарко, душно, потно, а там прохладно, вокруг дельфины плавают. Гоняли на шлюпках каждое утро, на «Крузенштерне» уходили в океан. На корабле  собрались актеры четырех поколений, Сергей Никоненко и Роман Модянов, молодые Сергей Баталов и Егор, Мишки Ефремова сын, Никита, в сериалах тоже снимается парень. Можно было столько интервью набрать! На паруснике «Крузенштерн», вы не поверите, врачом служит человек, который работал главным врачом у Кэмерона во время съемок «Титаника». Он мне рассказывал, как он работал с этим Кэмероном. Я пожалел, что у меня этой штучки не было. (показывает на диктофон — авт.). Оказывается, Ди Каприо сыграл главную роль потому, что его по блату устроила Шэрон Стоун. Протолкнула. А пробовали Джонни Депа. И про героиню мне рассказывал, с юмором. Сколько материала! Ни один журналист не приехал. Сказали, дорого. А за Заворотнюк на  Сейшельские острова ездили

— Фильм Павла Лунгина «Остров» имел большой успех. Вы сразу приняли это предложение?

— Я ведь не напрашивался в «Остров», я попал под сомнением великим самого режиссера. Меня предложил Петя Мамонов (сыграл главную роль фильме — авт.). Он друг Паши. Паша берется за сценарий, приглашает Петю, и Петр говорит: «Вызывай на Филарета Сухорукова». «Побойся Бога! Какой он Филарет? Урод уродом. Бандит». Тот: «Вызывайте, вы его не знаете». В чем уважение у меня колоссальное к Пал Семеновичу — он мне в глаза говорит: «Вить, ничего не понимаю, не вижу тебя, но Петя попросил. Давай попробуемся».  Лера Никулина, художник-гример, филигранно делает мне грим. Впервые в моей жизни творческой, когда борода состоит из 30 частей, потому что ветер, воздух, сырость. Андрей Жигалов, земля ему пухом, он умрет после этой картины от инфаркта, начал снимать сцену... Я, конечно, когда сценарий прочитал, был в восторге. Но я не просился. Я понимал, что если я это получу, будет какая-то победа в жизни, чудо какое-то.

— А есть роли, от которых отказываетесь?

— Нет, я не от роли отказываюсь. Сегодня я откажусь показывать письку. Потому что знаю психологию людей. После этого они будут думать только об этом и вспоминать это место, а не  фильм. Мы даже женщину видим голую или груди и уже не следим за сюжетом. А уж если мужские достоинства показать! Тут был спектакль в центре Высоцкого в Москве, не поверите, режиссер-немец взял, раздел парня. Идет спектакль и вдруг парень выходит голый. Проходит из пункта «А» в пункт «В». И в зале было светло от вспышек. Твою мать, что вам, это нужно? Идет целая красивая интересная история, а они стали снимать голого парня. Это неправильно, это физиологическое отвлечение от искусства. Второе. Конечно, я не лягу в гроб. Ни страха, ни греха, не хочу я лежать там, где я буду лежать всегда. И третье. Я бы отказался от того, что я уже сделал. Но есть одна оговорка. Вот я сыграл амбала в «Антикиллере». Вы не поверите, моего отморозка наградили даже на фестивале «Созвездие». На меня даже Гошка Куценко обиделся. Он герой и ничего не получил, а мне дали приз за лучшую мужскую роль в этой картине. И я знаю, что мне уже потолок этого ужаса, этого зла не сыграть. Не переплюнуть то, что уже там сделано. А так все бы стал играть. И повторил бы какие-то роли. Почему? Мордюкову спросили однажды, это хороший для меня пример на всю жизнь: «Нонночка, ну что ты все колхозниц играешь. Неужели не надоело?». «Слушайте, — говорит она, — если у меня это получается, почему я не должна этого делать? Ну, кто-то должен их играть?».

— После того, как сыграли в «Джеймсе Бонде», как складываются отношения с Голливудом?

— Никак. Я языка не знаю, нас там никто не знает. Там Пугачеву не знают, не то, что Витю Сухорукова. Машков Володя, здесь он суперстар, его обожают, а там он играет каких-то сербов, албанцев. Туда попадает только тот, кто сам едет, напрашивается. Когда мне показали каталог (а мне предлагали встать на учет) из папиросной бумаги, вот такая толстенная книжища и одна страница — это одна человеческая жизнь, и таких там каталогов — вся Америка хочет попасть в Голливуд!  Да мне больно надо, че мне в Голливуде, у меня до Владивостока зритель. Хотя, конечно, было бы интересно посмотреть, как они работают. Мне кажется, у них сам механизм более надежный, все более активно, организованно. Хотя тоже сбои бывают, мне кажется. У них техника лучше, технологии шире, компьютерная графика. После «Джеймса Бонда» приглашали на беседу с Гринуэйем. Но я так и не дождался этой встречи, ушел, я был занят. И больше у меня предложений не было.

Сергей НОСОВ